Роберт Мэпплторп (Robert Mapplethorpe) родился 4 ноября 1946 года в районе Квинс в пригороде Нью-Йорка. Он рос в семье ревностных католиков, которые обеспечили своим шестерым детям спокойное и радостное детство. Видимо уже в то время Роберт был бунтарем; во всяком случае, он вспоминал первые годы своей жизни без особых восторгов: «Я провел детство в американском пригороде», – рассказывал он позднее, – «Очень спокойное место: отличное чтобы провести детство, и еще лучше – чтобы покинуть его навсегда». Так он и сделал: в 1962 году переехал в Бруклин и вернулся в родной Квинс только на собственные похороны 27 лет спустя.

Все детство Мэпплторп мечтал стать музыкантом, но, уехав из Квинса, внезапно меняет решение и в 1963 году поступает на факультет изящных искусств в институте Пратта – одном из лучших художественных учебных заведений в Америке. Там он изучал графику, живопись, архитектуру, позже увлекся коллажами, составляя картинки из вырезанных из книг и порнографических журналов фотографий и раскрашивая их краской из баллончика.

Взять в руки камеру Мэпплторпа побудила та же причина, что и Александра Родченко – ему перестало хватать материалов для коллажей. Он начал фотографировать в начале 1970-х годов с камерой Polaroid, которая к тому времени вошла в моду, хотя все еще была представителем передовой технологии. Это был идеальный инструмент для адаптации и исследования возможностей фотографии, позволяющий – как в наше время цифровые технологии – свободно экспериментировать и учиться на собственных ошибках. Первые фотографии Мэпплторпа были автопортретами, несколько позже он стал фотографировать свою близкую подругу художницу, поэтессу и певицу Патти Смит, позднее появились другие модели.

В начале 1970-х годов Мэпплторп подружился с Джоном МакКендри, куратором отдела эстампов, графики и фотографии музея Метрополитен. В 1976 году МакКендри организовал в Метрополитене первую выставку Роберта Мэпплторпа, которая принесла молодому фотографу известность. В следующем году ему предложили организовать сразу две выставки – в галереях «Holly Solomon» и «The Kitchen» в Нью-Йорке. Возрастающая с каждым годом известность заставила Мэпплторпа относиться к фотографии более серьезно, искать новые темы и решения. Незадолго до первой выставки он приобрел крупноформатную камеру (4*5 дюйма), позднее камеру Hasselblad, ставшую на долгие годы его любимым инструментом. Как и в случае с Поляроидом первыми его моделями были он сам и Патти Смит, потом он постоянно расширял круг своих моделей за счет друзей и знакомых, в том числе представителей художественной богемы, звезд порноиндустрии, а также членов гомосексуального андеграунда и завсегдатаев тайных садомазохистских кружков. «Я хотел, чтобы люди увидели, что даже такие экстремальные вещи могут быть превращены в искусство», – говорил фотограф, – «И я думаю, в лучших из этих фотографий это получилось, опять же, благодаря композиции. Я думаю, что это достижение, и это проблема, которую я хотел бы решить. Я пытался кое-что сказать о сексуальности. Я был в восторге от людей, которые экспериментировали над собой». В этот же период Мэпплторп сделал несколько фотографий детей выставляющих напоказ свои гениталии, которые многие считали – и продолжают считать – детской порнографией.

Роберт Мэпплторп пришел в фотографию не зная ее истории, не познакомившись с работами своих предшественников. «Я выработал свой стиль, не будучи знаком с творчеством Стейхена или Стиглица. У меня было свое видение и ничего больше. Это не значит, что мои знания о фотографии, приобретенные за прошедшие годы, мне не пригодились. Однако я считаю, что для меня оказалось огромным плюсом то, что я пришел в фотографию, почти ничего о ней не зная. По-моему, одна из проблем современных фотографов заключается в том, что они работают не сами по себе, а копируют кого-то другого ...». К истории фотографии Мэпплторп все же обратился, только произошло это в конце 1970-х годов, когда он открыл для себя фотографии Надара и Джулии Маргарет Камерон. Громадное впечатление на него оказал Фредерик Холанд Дэй, особенно его автопортреты в образе распятого Христа – до сих пор один из лучших примеров использования фотографом самого себя в качестве модели. Кроме того, Дэй уделял большое внимание печати и оформлению фотографий, сам разрабатывал дизайн рам, иными словами также как и Мэпплторп много лет спустя, он старался превратить каждую фотографию в уникальный художественный объект. Кроме этого, Мэпплторпу были интересны Джордж Платт Лайнс и Имоджен Каннингем с их пристрастием к изображению мужской обнаженной натуры; от Каннингем и Эдварда Уэстона он перенял их немного эротическую манеру съемки цветов.

В последнее время широкое распространение получила точка зрения на Мэпплторпа как на последователя знаменитых и талантливейших художников прошлого: древнегреческих скульпторов, марьянистов, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Родена и так далее и тому подобное. «Если учесть, что гомосексуальность Микеланджело, как и Леонардо, сегодня считается доказанной», – пишет один из исследователей его творчества, – «использование образа "Раба" в фотографии Мэпплторпа может намекать на латентную власть гомосексуальности». Вот так далеко не самый лучший натюрморт превращается в заявление художника-гомосексуалиста с общечеловеческим значением! Правда сам художник, скорее всего, об этом не догадывался.

Подобные сопоставления представляются весьма надуманными, гораздо более основательны параллели с фотографами XIX-XX веков о которых писалось выше. Еще более интересно было бы изучить влияние на Мэпплторпа современных художников таких как Марсель Дюшан, Дэвид Хокни, Ман Рэй, Эдвард Руша, Энди Уорхол, работавших во многих областях, с успехом занимавшихся живописью, графикой, скульптурой, фотографией и даже кинематографом. Их влияние на Мэпплторпа просто бросается в глаза. Так, например, Марсель Дюшан в образе Ррозы Селяви одним из первых вводит в художественный обиход концепцию «Я как художественный объект», которая далеко выходит за рамки автопортретов Холанда Дэя. Это же делает Мэпплторп в своих знаменитых автопортретах в женской одежде и гриме, а еще более в автопортретах 1978 (с хлыстом в анальном отверстии) и 1982 (с автоматом и звездой) годов; в этих случаях Мэпплторп использует свое тело как произведение искусства, фотография служит только как средство документирования.

С Энди Уорхолом – возможно самой значительной фигурой в истории массовой культуры XX века, Мэпплторп мечтал познакомиться после того, как посмотрел фильм Уорхола «Девушки из Челси» («Chelsea Girls») в 1976 году. Историческая встреча произошла через несколько лет, когда Роберт переехал в Манхэттен и стал работать в журнале «Interview». Отношения между ними были довольно сложные: «Я никогда не был с ним особенно близок, но неизменно возвращался к нему», – отмечал фотограф. Влияние Уорхола на становление Мэпплторпа как художника было огромно и заслуживает отдельного исследования. «Работы Энди Уорхола действуют на меня на подсознательном уровне. Постоянно», – признавался Мэпплторп.

В 1970-е годы Роберт Мэпплторп не думал о себе как о «фотографе», и не стремился им стать: «Я никогда не любил фотографию саму по себе. Мне нравится объект. Я люблю фотографии, которые можно подержать в руках», - говорил он. В этой фразе понятие «объект» – это не в коем случае не объект съемки (subject); это сама фотография как материальный и художественный объект (object). Для того чтобы подчеркнуть ее материальность Мэпплторп прибегает к различным приемам. Он очень внимательно относился к паспарту, отдельно для каждого снимка подбирая его цвет и размер, иногда располагая на одном паспарту группу из 2-4 фотографий – в этом случае он выверял положение каждой фотографии относительно друг друга. Также скрупулезно он подходил к выбору рамы, зачастую используя сложные деревянные конструкции; как и в случае с паспарту, он подбирал размер, структуру и цвет рамы для каждой конкретной фотографии. Очень интересны эксперименты Мэпплторпа с пустым пространством: так, например, он исполнил портрет художника Брайса Мардена в виде триптиха с одним пустым покрытым стеклом разделом, в котором отражалась задняя стена галереи. Эта концепция не только отсылает зрителя к собственным монохромным картинам Мардена, но и как бы приглашает глаз прочитать глубину закартинного пространства. Иногда Мэпплторп включил в композицию зеркало и каждый зритель вносил в картину самого себя. Только представьте себя на выставке 1979 года: вы рассматриваете фотографию и видите себя в окружении лилий. Если это покажется вам чересчур тривиальным – можете вернуться в 1977 год и взглянуть на себя между двух пенисов.

Кстати о пенисе: в наше время редко какая фотографическая выставка обходится без этого атрибута, фотография сего органа сегодня воспринимается вполне нормально. Но в 1970-х годах это было не так, и именно творчество Роберта Мэпплторпа изменило ситуацию. Он первый показал американской и мировой общественности, что фотография пениса крупным планом может быть произведением искусства, достойным художественного музея. «Мое отношение к фотографированию цветка не особенного отличается от того, как я фотографирую член», – говорил он, – «По сути – это одно и то же – освещение и композиция. Разница не велика». Или, в другой раз: «Мужской член и, например, цветок – равноизящны. Есть люди, которые не могут это признать. Для меня это очевидно...»

Однако было бы преувеличением сказать, что это «достижение» обусловлено исключительно художественными талантами Мэпплторпа. Ему повезло – или, может быть, не повезло – родиться в нужном месте в нужное время: время сексуальной революции и наркотического беспредела, борьбы за свои права различных меньшинств – расовых, политических, конечно сексуальных, время политической корректности, терпимости, рок-н-ролла и пепси-колы. Очень интересное время, когда еще не было вседозволенности, когда за свободу – в том числе за свободу снимать и выставлять в музеях половые органы – нужно было бороться.

В 1980-х годах стиль Мэпплторпа изменился, его фотографии стали более изысканными и утонченными. Он начинает уделять больше внимания композиции, классической формальной красоте, сосредоточился на женской и мужской обнаженной натуре и натюрмортах с цветами. Он делает формальные портреты все время расширяющегося круга знаменитостей, включающего не только художников, но и деятелей кинематографа, мира моды и рекламы, а иногда и политиков. Фотографии гомосексуального и садомазохистского андеграунда в основном остались в прошлом десятилетии, хотя он и продолжает их выставлять. Фотограф много экспериментирует с различными типами фотокамер и техниками печати. Его фотографии пользовались большим успехом: за тринадцать лет с 1976 по 1989 год Мэпплторп принял участие в более чем двухстах выставках по всему миру, большая часть из которых были персональными.

В 1986 году у Мэпплторпа диагностировали СПИД, но, несмотря на страшный диагноз, он продолжал много работать. В мае 1988 года он основал «Фонд Роберта Мэпплторпа» («Robert Mapplethorpe Foundation») основной задачей которого является сохранение и популяризация его наследия и финансирование медицинских исследований по борьбе со СПИДом и инфекциями, связанными с ВИЧ. Он умер утром 9 марта 1989 в Бостоне в возрасте 42 лет.