Якоб Йорданс родился 19 мая 1593 года в
Антверпене, одном из самых преуспевающих городов тогдашней Фландрии.
Его отец торговал мануфактурой, благодаря каковому занятию приобрел
если и не богатство, то достаточный для спокойной жизни капитал.
Художественные склонности Йорданса проявились достаточно рано, ибо
уже по четырнадцатому году он был отдан в ученики к Адаму ван Норту
живописцу, известному ныне прежде всего тем, что у него в свое время
обучался Рубенс. Вполне возможно, что, поручая мальчика
наставничеству Норта, его отец имел в виду, что в будущем он будет
заниматься изготовлением картонов для шпалер. Шпалеры пользовались в
то время большой популярностью среди зажиточных бюргеров, и мастер,
посвятивший себя шпалерному производству, мог не беспокоиться о
хлебе насущном. Сам Якоб, однако, мыслил свою творческую судьбу
несколько по-иному. Действительно, в годы учебы он создал некоторое
количество образцов для шпалерных мануфактур, но останавливаться на
этом он явно не собирался.
Что касается учителя Йорданса, то о нем в биографиях мастера
обыкновенно говорят как о «незначительном живописце, не оказавшем
значительного влияния на творчество своих учеников». Это утверждение
представляется нам спорным. Адам ван Норт, судя по всему, был
прелюбопытным человеком. О его колоритной фигуре хорошо сказал Эжен
Фроман-тен в книге «Старые мастера»: «По своим вкусам, влечениям и
привычкам ван Норт был простолюдин. Он был груб и, как передают,
любил выпить, говорил очень громко, дерзко, но откровенно... Чуждый
как свету, так и академиям, и одинаково к ним не приспособленный, он
был настоящим художником по силе творческого воображения, верности
глаза и руки, быстроте, сообразительности и несокрушимой
самоуверенности. У него были два основания дерзать: он верил в свою
способность делать все без посторонней помощи и ничуть не смущался
своим невежеством».
Очарованность Иорданса своим наставником, его образом жизни
(применительно к ван Норту сложно говорить об «образе мысли») была,
очевидно, велика. Не случайно с такой теплотой он изобразил себя в
лоне его семейства. Не случайно поддерживал с ним самые дружеские
отношения до самой его смерти. Не случайно, в конце концов, женился
на его дочери.
Питал к своему бывшему учителю нежные чувства и Рубенс
(он был старше Иорданса на четырнадцать лет). Довольно часто он
захаживал к нему, и, вероятно, именно в мастерской ван Норта
произошло знакомство Рубенса и Иорданса, столь важное для
последнего.
В 1615 году Йордане окончил свое обучение у ван Норта и поступил в
Гильдию святого Луки, где был аттестован как художник-декоратор
(хотя, как мы знаем, впоследствии он занимался в основном станковой
живописью). В 1616 году молодой мастер женился, а уже через пять лет
стал деканом антверпенской Гильдии святого Луки. Столь стремительный
«карьерный рост» отчасти был связан, видимо, с «выгодным родством»
(Адам ван Норт был уважаемой персоной в Антверпене), отчасти же с
тем, что в 1620 году Йордане начал работать в мастерской Рубенса,
солнце которого стояло в ту пору в зените. Доверяя дошедшим до нас
свидетельствам, подчеркнем, что Рубенс воспринимал Иорданса скорее
как «младшего товарища», «коллегу», чем как «ученика» или
«подмастерье».
Благодаря покровительству Рубенса
Йордане сумел довольно быстро проделать путь от безвестного
«вольного художника» до одного из самых высокооплачиваемых
фламандских мастеров. В 1628 году (нашему герою было всего лишь
тридцать пять лет) он уже получил первый заказ на алтарный образ
«Мученичество святой Аполлонии» для антверпенской церкви святого
Августина.
В 1634—35 годах Рубенсу было поручено руководить работами по
украшению Антверпена к приезду нового наместника Фландрии, кардинала
инфанта Фердинанда. В обязанности художника входило не только
создание набросков, но и курирование всего проекта в целом: он
должен был командовать целой армией живописцев, ремесленников,
плотников, сооружавших арки и помосты. К руководству работами Рубенс
привлек и Иорданса, разделившего с ним и хлопоты, и почести,
связанные с ними. По всей видимости, именно этот грандиозный проект
подкосил здоровье Рубенса, дотоле не доставлявшее ему никаких
хлопот. В 1640 году он умер от сердечного приступа в возрасте
шестидесяти двух лет.
После его смерти Йордане остался единственным крупным
мастером фламандского «большого стиля». Антонис Ван Дейк скончался
совсем молодым (ему было всего сорок два года) 9 декабря 1641 года.
Правда, жил и здравствовал Снейдерс, но он, работая почти
исключительно в жанре «роскошного натюрморта», не составлял
конкуренции нашему герою. О том, что Йордане считался как бы
«живописным наследником» Рубенса, красноречиво говорит то, что
именно ему передал английский король Карл I заказ на создание картин
для замка в Гринвиче, ранее адресованный Рубенсу. Картины эти не
сохранились, но сам факт наличия такого заказа в биографии Иорданса
позволяет предположить, что в начале 1640-х годов он мог побывать в
Англии (никаких документов, подтверждающих или опровергающих эту
поездку, не сохранилось).
Судя по всему, Йордане вообще очень редко выезжал за пределы
Антверпена. Так, он, в отличие от Рубенса и Ван Дейка, никогда не
бывал в Италии и, похоже, не стремился побывать там. Все свои досуги
(а их было очень немного, ведь сразу по окончании учебы он начал
работать в мастерской Рубенса, а после его смерти организовал
собственную мастерскую) он посвящал благоустройству своего
антверпенского дома. В 1640-х годах он позволил себе, наконец, то, о
чем уже давно мечтал: купил стоящие вплотную к своему дому здания и
значительно расширил и мастерскую, и жилые помещения. Эта
перестройка сохранилась в общих чертах и до наших дней.
В 1645 году Иордане перешел из католичества в кальвинизм. Что
подтолкнуло его к этому решению — до конца не ясно. Любопытно,
однако, не столько это, сколько то, что после своего «обращения» он
не лишился заказов католической церкви. Это еще раз свидетельствует
о том, сколь велики и непоколебимы были его слава и уважение к нему.
Весьма активно работал мастер и по официальным заказам, причем не
только «фламандского происхождения». В 1651— 52 годах он создал два
декоративных полотна для гаагского дворца Хей-тен-босх, в 1661 году
приступил к работе над композицией для амстердамской ратуши.
Довольно много приходило к нему «предложений о сотрудничестве» из
Швеции и Дании. В последней, кстати, обосновался единственный сын
нашего героя, тоже Якоб и тоже художник. Достигнув совершеннолетия,
он не пожелал оставаться в мастерской отца, под его крылом, и решил
пытать счастья в далеком Копенгагене. Однако «самоутвердиться» ему
так и не удалось — всю жизнь в нем видели не «Якоба Йорданса», а
«сына Якоба Йорданса».
С середины 1660-х творческая активность мастера пошла на спад.
Современники вспоминают, что в свои 70 лет он выглядел «бодрым,
жизнерадостным стариком» (несомненно, он мог бы в эту пору послужить
неплохой моделью для собственных картин из серии «Король пьет!»),
однако глаз уже был не тот, да и рука временами дрожала. Все чаще он
перепоручал работу над заказами своим ученикам, делая для них только
наброски. В 1670-е годы он уже фактически ничего не писал. 18
октября 1678 года художник умер. Чтобы предать тело Йорданса земле
по протестантскому обряду, его родственникам и друзьям пришлось
немало похлопотать: мастера похоронили в небольшом голландском
городке на границе с Фландрией.
|
